Ах, эти желтые подвязки!… /«Двенадцатая ночь» (1955)

Добавить в Избранное

«Двенадцатая ночь» Яна Фрида — одна из первых советских экранизаций Вильяма нашего Шекспира и первый опыт режиссера в жанре музыкальной комедии. Советские критики ее слегка поругивали, а иностранные удивлялись, как русским удалось передать дух Барда.

Любопытно, что за год до «Двенадцатой ночи», которая была снята на Ленфильме, вышел фильм-балет «Ромео и Джульетта». А чуть позже, но в том же 1955-м – мосфильмовский «Отелло» Сергея Бондарчука. И если костюмы, созданные Ольгой Кручининой для трагической истории ревнивого Мавра, были решены в лаконичной стилистике, с минимум отвлекающих деталей, то полная жизни и веселья комедия с переодеваниями – буквально пышет яркостью и даже избыточностью.

Художник по костюмам «Двенадцатой ночи» — Алексей Дандурян, работавший до кино в цирке и над балетными постановками. Он был известен умением создавать невероятные, фантазийные костюмы, которые помогали погружать зрителя в вымышленные, сказочные миры. В шекспировской пьесе такое решение тоже было возможно, поскольку пьеса Шекспира (премьера в 1602 г.), «локализована» в вымышленной стране Иллирии, где-то на Балканах. Однако персонажи нашей «Двенадцатой ночи» в целом одеты по западноевропейской моде XVI века, как метко выразился один из иностранных зрителей, «словно фильм ставили библиотекари». Впрочем, нам это мнение кажется неправильным, наоборот, подход художника вовсе не реконструкторский, используя разные детали и приметы моды XVI века, он смело комбинирует их и создает новую, сказочную кинореальность.

Фильм был снят в цвете, он яркий, красочный, но не пестрый. На фоне, как правило, однотонных декораций/фона (натурные съемки на фоне зеленой природы или бело-серые замки, красные или серые интерьеры) особенно выделяются костюмы, избыточные у комических персонажей, более строгие – у главных героев. Чтобы избежать излишней пестроты, используется ограниченная палитра цветов, к примеру, практически нет зеленого, мало коричневого. В костюмах доминирует черный с золотым и серебряным, жемчужно-серый, несколько оттенков розового/красного и голубого/синего.

Клару Лучко утвердили на роли Виолы и Себастьяна со второй попытки (первой претенденткой была Элина Быстрицкая, но она ушла на «Неоконченную повесть»). Для роли она за три недели научилась фехтовать (причем занималась вечером после съемок) и за пару уроков — кататься на лошади.

«Сниматься в «Двенадцатой ночи» было сложно. Я все время терзалась мыслью, правильно ли я играю. Режиссер — добрый и милый человек, но он ограничивался общими установками. А вот как конкретно решить ту или иную сцену, мы с Аллой Ларионовой думали сами. К счастью, наши партнеры, прекрасные актеры Яншин и Меркурьев, помогали нам», — вспоминала Лучко в своей книге «Я счастливый человек».

(Терехова, кстати, тоже жаловалась, что Фрид мало работал с ней и Боярским в «Собаке на сене»). Актриса представляла фильм на фестивале в Эдинбурге, где фильм получил хорошую прессу. А ведь англичанам было с кем сравнивать, в том же 55-м в театре Виолу играла Вивьен Ли.

Костюмы Виолы и Себастьяна подчеркивают их сильный характер, острый ум и чувство собственного достоинства. Блестящее синее платье Виолы с черно-золотой отделкой – платье знатной дамы, и в то же время видно, что героиня не стремится «пустить пыль в глаза». Это же отличает и черный костюм Виолы в образе Цезарио, хоть он и стал фаворитом герцога, но не стремится, подобно другим придворным, «сиять» золотой отделкой. Костюм Цезарио почти повторяет костюм Себастьяна, разве что у последнего он строже и лаконичнее. Свадебное бело-золотое платье Виолы гармонично сочетается с костюмом Герцога Орсино (Вадим Медведев).

В целом в костюмах героев есть забавные переклички. Виола наряжается бедняком для встречи с Орсино: белая рубаха, бежевый жилет, коричневые бриджи. Затем в сцене охоты герцог словно повторяет этот наряд (разве что у него кожаный джеркин и золотая цепь), он уже не просто разодетый аристократ, а более сложный и интересный герой, достойный любви Виолы. За исключением этого эпизода герцог – в черном, серебристо-сером или белом, в финальной сцене у него еще и алый плащ – символ его власти в городе.

Одна особенность костюмов Орсино, Цезарио иСебастьяна не дает нам покоя. Если посмотреть портреты XVI-XVII вв., мужская одежда (дублеты или джеркины) была распашной, на картинах королей и аристократии отчетливо видны застежки (ряд пуговиц), но у герцога в «Двенадцатой ночи» дублеты застегиваются либо по бокам, либо на спине (что вообще не слишком практично). Такой же крой дублета, кстати, можно увидеть на Принце в «Золушке» (1947), на пажах в «Королевстве кривых зеркал» (1963) и др. фильмах (смотрите наш материал «В гостях у сказки»)

Сам Вадим Медведев не был доволен своим Орсино: «Герцогом я так себя и не почувствовал. Я вот «тяжесть» роли ощутил во всю силу. Началось с костюма. Он весил ни много, ни мало — ровно семь килограммов. Но не в этом, конечно, дело. Я еще не был подготовлен к ответственной роли. Позировал, а не играл».

Гардероб Оливии (Алла Ларионова) интересен своей «трансформацией»: от наглухо закрытого черного платья, к переливающемуся голубому (цвету надежды), а затем к нежно-розовому (влюбленности) сильно декольтированному. В целом силуэт близок моде XVI века: с острым мысом на талии, распашной юбкой, аккуратными буфами на рукавах, но в то же время достаточно естественными пропорциями (без огромных воротников-рафов, вертюгалей и прочих пыточных извращений
испано-английской моды). По сравнению с сохранившимися портретами XVI века (да и других веков) Оливия одета достаточно скромно, без обилия украшений и декора на платье.

Выбор Василия Меркурьева на роль Мальволио был очевиден. Фрид уже работал с ним на «Хирургии» (1938), и пригласил его в «Двенадцатую ночь», вспомнив, как блестяще он играл роль Мальволио в постановке Академического театра драмы имени Пушкина в 1951 году: «У меня не было сомнений в том, что мне нужен именно такой Мальволио, что он и на экране будет настоящим, шекспировским, персонажем».

«Меркурьев всей своей работой — от начала до конечного результата — подтвердил правоту моего выбора, — вспоминал Фрид. — Тогда он был болен, приезжал на студию из больницы (иногда мы «умыкали» его чуть ли не в больничном халате). Времени на длительный репетиционный период не было. Но Меркурьев никогда не приезжал «пустой»: он всегда был «наполнен» эпизодом, который ему предстояло играть».

По словам режиссера, в английских газетах актера сравнивали с Гербертом Бирбомом-Три, игравшем Мальволио в начале XX века:

«Это была большая похвала. И действительно, если всмотреться в фотографию Бирбома-Три в этой роли, можно уловить и в облике Мальволио — Меркурьева нечто сходное. Та же фигура, слегка откинутая назад, — воплощение предельного самодовольства, тот же небольшой взбитый кок на голове, длинные ноги, обтянутые чулками, кокетливо расставлены».

Художник вообще очень тонко работает с пропорциями костюма Возрождения: то расширяя штаны и сужая плечи, то увеличивая плечи буфами. При этом меняется и актерская пластика: Меркурьев пританцовывает в новом роскошном костюме с расширенными «каскадными» штанами. Если до преображения Мальволио кажется надутым, раздутым (подчеркнуты его грудь, живот, а штаны наоборот висят мешком), то в новом костюме грудь чуть сужена, зато плечи расширены буфами, а штаны туго набиты. Он не просто надевает желтые чулки на потребу госпоже, но и одевается более ярко, богато и модно, чтобы показать ей, что и сам готов стать господином.

Кстати, в XVI самой красивой частью мужского тела считались ноги, и мужчины щеголяли в облегающих чулках (белых, красных, синих, черных) с туфлями, украшенными бантами. (Ботфорты, которые носит Клара Лучко и Вадим Медведев в фильме были немодными, но для современного зрителя, и особенно зрителя 1950-х гг. мужчина в чулках и туфлях, подобно Мальволио, сморится комично). Особенно смелые вообще носили микро-аппа-стокс, лишь прикрывающие бедра. У Шекспира желтый — цвет безумия, но желтые чулки можно увидеть и на портретах исторических персонажей, к примеру, Альбрехта VII Австрийского, штатгальтера испанских Нидерландов.

Американские шекспироведы сравнивают Мальволио Меркурьева с партийным функционером с налетом экстравагантности. Вообще любопытны ассоциации иностранных критиков: Орсино Медведева заслужил прозвище принца Чарминга, а Тоби Михаила Яншина — Фальстафа.

Костюм сэра Тоби еще больше увеличивает его фигуру пышными рукавами и штанами аппа-стокс (о-де-шосс), а куртка все время расстегнута на груди, словно она ему уже мала и мешает дышать. Демократичность и простота его характера подчеркиваются использованием кожаных и замшевых дублетов.

В гардеробе сэра Эндрю (Георгий Вицин) доминируют оттенки розового, которые в сочетании с бантами, рюшами и жемчужными бусами подчеркивают полное отсутствие мужественности героя. Только сравните богатство отделки и декора костюмов Эндрю и Оливии.

Особенно хорош его костюм в сцене дуэли: подчеркнуто облегающий верх и огромные красные венецианские штаны, под кружевным воротником — черный нагрудник-горжет, но не стальной, а бархатный. Трусливый гусенок-вояка. Комичность его образа, диспропорции еще более усиливаются пластикой актера, Вицин в этой сцене почти все время на полусогнутых ногах.

Образ Шута Фесте (Бруно Фрейндлих) создан в полном соответствии историческому канону: с разноцветным костюмом (ми-парти), «трехрогой» шапочкой с колокольчиками и ослиными ушами, с шутовской палочкой с лицом шута.

Наши строгие советские критики называли работу Фрида значительной, но спорной из-за «сокращение текста пьесы» и «обеднения ряда образов», то зарубежные высоко оценили ее энергию, жизнерадостность, музыку и актерскую игру, выделяя комическую троицу Тоби — Эндрю– Мальволио. Сожалели, что фильм идет в американском прокате в черно-белом варианте. Удивлялись, что несмотря на экзотическую русскую речь, комедия передает дух великого Барда. Правда, при этом умудрялись назвать Лучко Катей, а Вицина — Выпиным. Но это, конечно, мелочи.

Источники:

• Клара Лучко «Я — счастливый человек», 2005
• Stephen M. Buhler, Shakespeare in the cinema : ocular proof, 2002
• Douglas Brode, Shakespeare in the movies : from the silent era to Shakespeare in love, 2000
• О художнике Алексее Дандуряне
• «Загадки Георгия Вицина»
• В.В. Меркурьев. Воспоминания. Статьи., 1986
• Власов А.Е. Тихо! Идет съемка, 1960

Оцените