Бэла / «Герой нашего времени» (1966)

В экранизации «Героя нашего времени» (1966) Станислава Ростоцкого красавицу Бэлу («высокая, тоненькая, глаза черные, как у горной серны, так и заглядывали к вам в душу») сыграла молдованка Сильвия Берова.

Художником по костюмам фильма была легендарная Эльза Рапопорт (она же работала над Княжной «Мери» 1955 г. Исидора Анненского), ее ассистентом — Эмма Малая, сейчас старший научный сотрудник Музея кино. Сначала им нужно было определиться с реальной национальностью героини, ведь во времена Лермонтова «черкесами» называли всех горцев Северного Кавказа. От этого зависел не только костюм, но и музыка, декорации, танцы, обряды.

Эскиз Эльзы Рапопорт

В одном из интервью Эмма Рафаиловна рассказывает о подготовительной работе над фильмом, которая заняла год: «Я обратилась в Институт этнографии в Москве, а также в Этнографический музей в Ленинграде и в Музей в Нальчике (Кабардино-Балкарской АССР). Была проделана колоссальная предварительная работа. По каким-то указаниям в тексте, вроде слияния рек, окрестного пейзажа, описания дома или свадьбы, специалисты-этнографы определили, что Бэла была кабардинка и действие на самом деле происходило в Кабарде. И затем нужно было скрупулезно изучить все, что относится к этой части. Мы привлекли и специалиста по Лермонтову, и специалиста-этнографа. Я объезжала всю Кабардино-Балкарию, покупала подлинники, по которым потом можно было воспроизвести головные уборы, платья, крой, орнамент вышивок».

Кабардинский национальный костюм состоял из нескольких слоев: нательной прямой длинной рубахи, шаровар, короткий кожаный кафтанчик с массивными серебряными застежками на груди, верхнее платья, богато декорированное галунами и золотым шитьем. В торжественных случаях к рукавам платья прикрепляли подвески в виде широких и длинных лопастей. Головной убор девушки до замужества и рождения первого ребенка — «золотая шапочка» — покрывался платком и большой шалью. На торжества и свадьбы также надевали обувь в виде высоких скамеечек, сделанных по форме ступни и обтянутых бархатом с серебряными украшениями. Все эти элементы костюма можно увидеть в фильме.

Один из сохранивщихся костюмов фильма был представлен на выставке «Исторический костюм в кино. К 100-летию киностудии им. Горького». Он был сшит из жаккардового полотна, туали, репса и декорирован аппликацией из парчи, машинной вышивкой люрексом, «кавказским» серебряным позументом, оригинальными нагрудными застежками начала 20 века. В похожих ходят и другие героини фильма. Основная цветовая гамма костюмов Бэлы и других женщин в Кабарде — темно-красная, бордовая, черная и белая.

Фото с выставки «Исторический костюм в кино. К 100-летию киностудии им. Горького», Фото CineModa, ноябрь 2015.

Это белое платье Бэлы хранится в Музее кино. Фото «Большой город»

Сами платья отшивались в мастерских Ленинградского театра оперы и балета по разрешению Фурцевой. Позже несколько костюмов из фильма даже забрал Институт этнографии.
Эльза Рапопорт,как вспоминает Эмма Малая, «приходила на примерку, конечно же, хорошо зная и чувствуя, какой должен быть силуэт, как выбрать более пластичную, подчеркивающую фигуру ткань, а где скрыть неидеальные пропорции. И на съемках она уже почти не бывала. Меня, молодую девушку 22–23 лет, со ста ящиками костюмов и двумя пожилыми костюмершами, она отправила на Кавказ, где проходили съемки. Ее костюмы были настолько продуманы, что обычно в процессе ничего изменять не приходилось».

Сильвию Берову отпустили на съемки с первого курса театрального училища им. Щукина. «Ростоцкому нужна была молодая актриса, умеющая петь, танцевать, с национальным колоритом восточной девушки, — рассказывает она в интервью. — Мои фотографии к нему попали, когда он уже работал в Тбилиси с десятиклассницей из Грузии. Но после того как он получил мои фото, отказался от предыдущей Бэлы и утвердил меня по фотопробам. Хотя окончательно на роль я была утверждена уже после кинопроб с Володей Ивашовым. В «Бэле» я говорила на русском, а вот пела на кабардинском. Очень сложный язык с гортанными звуками. Я до сих пор помню слова этих песен».