Шайтан в юбке / «Ханума» (1978)

Добавить в Избранное

«Не женщина она — шайтан в юбке! Пьет — не закусывает, табак нюхает… Рука у нее тяжелая». Если так говорит о героине влюбленный мужчина, то какая же она на самом деле?! Чистый огонь, Ханума!

Большая удача, что музыкальный спектакль «Ханума» Ленинградского Большого драматического театра, поставленный Георгием Товстоноговым в 1972 году, был через 6 лет записан для телевидения. И до сих пор поднимает настроение зрителям. В постановке сошлись звезды: качественная переработка текста (сравните с оригинальным текстом Авксентия Цагарели), музыка Гии Канчели и прекрасная актерская игра. Хануму ставили и продолжают ставить, и сравнивая с другими версиями, можно увидеть, насколько великолепно играют актеры БДТ и, в первую очередь, Людмила Макарова (Ханума), Владислав Стржельчик (князь Вано Пантиашвили) и Николай Трофимов (Акоп).

Сценографию спектакля сделал художник Иосиф Сумбаташвили. Первый вариант, похожий на «старый Тбилиси», режиссеру не понравился. Он предложил художнику сделать «фантасмагорию Пиросмани. Не быт, не географию, а фантасмагорию!».
Контрапунктом наивному примитивизму Пиросмани выступают патетические строки грузинского князя и поэта Григола Орбелиани 1861 года:

«Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!»

Как объясняет сам Товстоногов, «Ностальгия по отношению к ушедшему миру — эта тема дает водевильной пьесе поэтический и грустный подтекст. Она выражена и музыкально, и
пластически-танцевально, и в стихах Орбелиани». Режиссера, чье детство прошло в Тбилиси 1920-х, а мама была грузинкой, с Грузией связывали, конечно, особые отношения, и это чувствуется.

Действие пьесы перенесено с 1860-х, как у Цагарели, на конец века. Дамские наряды уже не такие громоздкие, мужские (в первую очередь, Котэ — Геннадий Богачев) приближены к современным. На решение костюмов повлияли главные референсы: Пиросмани и Орбелиани, они сочетают в себе необходимые для колорита национальные черты, театральность и возвышенный романтизм.

Заметили ли вы цветовое решение в костюмах героев. Белая чоха и сапоги, голубая атласная рубаха и брюки князя Вано сочетаются с голубым платьем его сестры Тэкле (Мария Призван-Соколова), темно-голубой косовороткой слуги Тимотэ (Всеволод Кузнецов) и серым костюмом Котэ.

Антитезой холодной цветовой гамме грузинского княжеского семейства служат теплые абрикосовые оттенки армянской купеческой семьи: кафтан попроще, рубаха, кушак у Микича (Вадим Медведев), платье Соны (Елена Алексеева) и рубаха Акопа.

В этом цветовом противостоянии безраздельно царствует красный наряд Ханумы. Бархатный катиби (укороченный кафтанчик) свахи оторочен мехом, красное атласное платье украшено белым поясом.

Головной убор (тавхурва) и два туго накрученных локона у лица покрыты лечаки — белой кружевной вуалью. Такие же головные уборы, прически и пояса — узнаваемые национальные детали костюмов — у Тэкле, Кабото (Валентина Ковель) и бабушки Ануш (Марина Адашевская).

Антитезой огненной Хануме выступает завистница Кабото в серо-черном платье.

Выделяется Сона, одетая и причесанная по общеевропейской моде, как и ее возлюбленный Котэ. Оба героя — романтическая пара — стоят вне национальной идентичности и стереотипов своего общества. Сона любит Котэ не потому что он князь, а Котэ любит Сону не за деньги ее отца.

И в заключение вопрос на засыпку. В одном из интервью Товстоногов говорил, что одна из свах у него армянка, а другая — грузинка. В оригинальной пьесе и Кабато и Ханума — обе армянки. А вы как думаете?

Оцените