Шляпка и немножко нервно / «Нечаянные радости» и «Раба любви» (1975)

Добавить в Избранное

Образ популярнейшей актрисы российского немого кино Веры Холодной послужил вдохновением для двух невероятно разных фильмов с разной судьбой: «Нечаянные радости» Рустама Хамдамова и «Раба любви» (1975) Никиты Сергеевича Михалкова.

В 1967 году Хамдамов снял короткометражку в стилистике немого кино 1920-х — «В горах мое сердце», Елена Соловей, будущая звезда «Рабы любви», в ней играет дочь булочника. Восхищенный его работой, Андрей Кончаловским приглашает его художником на картину «Дворянское гнездо» (1969) и Хамдамов делает героиням чудесные шляпы. Кончаловский же отдает ему сценарий ретро-картины о Вере Холодной «Нечаянные радости», написанный совместно с Фридрихом Горенштейном. Кончаловский поручается за юного режиссера перед директором Мосфильма Сизовым. В 1972-1974 гг. Хамдамов работает над «Нечаянными радостями» на ходу меняя сценарий, но отснятый материал на Мосфильме забраковывают. И неудивительно, как мог пройти советскую цензуру фильм о двух сестрах-актрисах Вере и Надежде (Елена Соловей и Наталья Лебле), которые вместе с режиссером Прокудиным-Горским (Эммануил Виторган) хотят остановить братоубийственную Гражданскую войну с помощью волшебного ковра. Негатив фильма был уничтожен по приказу руководства «Мосфильма» в 1974 году. Двенадцать лет спустя были обнаружены три с половиной коробки рабочего материала, сохраненные оператором Ильей Миньковецким. После досъемки и монтажа материал был включен в качестве одного из ключевых эпизодов в фильм Хамдамова «Анна Карамазофф» (1991 г.), у которого не менее детективная история (о судьбе фильма можно почитать в журнале «Сеанс» ). Этот сюрреалистический фильм с Жанной Моро в главной роли сейчас можно посмотреть только в пиратской копии ужасающего качества.

Дадим слово Андрею Сергеевичу Кончаловскому:

«Когда-то давно мы с Геннадием Шпаликовым задумали написать сценарий о Вере Холодной для актрисы Инны Гулая. У неё была красота девятнадцатого века, внешне она была очень похожа на Холодную. Мы со Шпаликовым стали придумывать потихоньку сценарий, который назвали «Нечаянные радости», Это должна была быть «ретро-картина»: немая, черно-белая, комедия по жанру. Но потом что-то не сложилось, и дописывали мы эту историю уже с Фридрихом Горенштейном, с которым мне вообще очень повезло. (…) В общем, я пошел к Сизову (директору «Мосфильма»), говорю: «Вот – талантливый студент, ВГИКа выпускник, я за него ручаюсь!» Сизов согласился, и Хамдамов начал снимать «Нечаянные радости». Но по ходу съемок у него начал возникать какой-то свой фильм в голове. Материал получался красивый, но мы не могли понять, из какой сцены какие кадры. Меня вызвали на худсовет, просили объяснить, что к чему в этом материале, потом вызвали Хамдамова. Он сказал, что сценарий ему не очень нравится, он хочет снимать «свою историю». Это заявление было довольно шокирующим для всех, но – что делать? У режиссера – «свою история», финансирование идет… Тогда его попросили написать хотя бы либретто того, что он снимает. Рустам сказал: «Хорошо!» и…исчез. Съемки остановили. Спустя несколько месяцев мне сказали, что он где-то в Ташкенте… Видимо, Хамдамов просто решил бросить эту работу. Конечно, он меня сильно подвел – ведь я же за него поручился! Тот же Сизов снова вызвал меня и говорит: «Теперь давай сам выкручивайся!» И тут попался под руку Никита, который тогда собирался снимать «Транссибирский экспресс» (этот сценарий тоже я им подарил)… Никита пришел на брошенную Хамдамовым картину, когда большая часть денег, отпущенных на неё, уже была потрачена. Но он – молодец, выкрутился. То, что он стал снимать, тоже было совсем не похоже на то, что придумывалось мной. Но когда я увидел «Рабу любви», то картина мне очень понравилась. Красиво снятая, музыка красивая, чудесные стихи для песни были написаны нашей мамой – в картине ощущались стилистическое единство и красота. Хотя, повторяю, это была уже абсолютно другая картина, которая ко мне не имела никакого отношения. В фильме рядом с мелодрамой появились комедийные куски – Никите это очень хорошо удается сочетать». Цитата по сайту akonchalovsky.ru

А вот что говорит сам Хамдамов об этой истории:

«- Как вы относитесь к тому, что сделал Михалков с «Нечаянными радостями», превратив их в «Рабу любви»?
— У меня был сценарий Горенштейна и Кончаловского — редкая гадость. Поскольку съемочный процесс сопровождала страшная цензура и всех участников съемок мучили со сценарием, мы с редактором подделывали сценарий, все время всех обманывали, не показывали текст, на худсовет представляли якобы отснятый материал. В тайне я сумел отснять 60% ленты. Сами подумайте: возможно ли было в Советском Союзе снять фильм про то, как две сестры спасают страну от большевиков, собирая ковры и надеясь на то, что, по поверью, все собранные ковры обеспечат мир во всем мире? Мы, конечно, изучили все произведения, где,так или иначе, затрагивается тема ковров. Что-то уже начало получаться — и вдруг… Как будто трактор проехал, и картины не стало. При этом я до сих пор дружу с этой страной и правительством, и мне кажется, что все хорошо. А на самом деле все плохо.
— Но ведь Михалков использовал ваши рисунки в работе над «Рабой любви»?
— Да, использовал. Но они помогли ему как мертвому припарка. И вообще у него в фильме получилось все другое».Рустам Хамдамов: «Быть не таким, как все, очень трудно, но необходимо»

На что невозможно не обратить внимание в «Нечаянных радостях», так это совершенно чудесные шляпы Елены Соловей и Натальи Лебле: огромные широкополые с поднятыми полями или аккуратные треуголки с перьями, черное платье Елены Соловей с интересной отделкой, украшенное белой брошью-камеей, объемные костюмы и пальто актрис в стиле 1910-1920-х гг. Конечно, никакая Елена Соловей не Вера Холодная, она создаёт совсем другой образ. И это не стилизация под дореволюционное немое кино, это постмодернистская игра, в которой есть место для «экзальтированной» манеры немого кино, и для акварельных кадров, и для сюрреализма, и для эзотерики (вся история с волшебным, «главным» ковром) и для реверанса традициям и наследию (три актрисы в кокошниках и гиперболизированных народных костюмах словно «Три царевны подземного царства» В. Васнецова и «Царевна-Лебедь» М. Врубеля) и для многого другого, что оказалось «смыто» решением Мосфильма.

Безусловно, Никита Михалков снял совсем другое кино, и кстати, от Веры Холодной в нем тоже практически ничего нет, легкий отзвук: Гражданская война, оккупированный белыми Юг России, осень вместо зимы, двое дочек и мама (Холодная взяла в Одессу мать и только дочь Женю), киноэкспедиция, возможное сочувствие актрисы красным (об этом пишет в своих воспоминаниях сестра Софья, но что еще она могла написать, живя и работая в СССР), невероятная популярность. Актриса Ольга Николаевна Воскресенская, которую играет Елена Соловей, влюбляется в оператора Потоцкого (Родион Нахапетов), который тайно работает на красных, она тяготится картонными, далекими от жизни фильмами, в которых играет, теми самыми пресловутыми салонными мелодрамами и не знает, эмигрировать ли ей или вернуться в Москву. Ее образ экзальтированной, восторженной богемной красавицы одновременно и немного комичен и пронзителен, как последние кадры с уходящим трамваем.

Огромная заслуга в том, что фильм получился именно таким, какой он есть, оператора Павла Лебешева, который снимал на открытой диафрагме, используя высокочувствительную пленку, благодаря чему, лица, закрытые широкополыми шляпами, были хорошо видны, а главная героиня словно светится, как святая (отчасти она такая и есть).

Художник по костюмам фильма — Алина Будникова. Михалкову и его команде досталось кино с сильно урезанным бюджетом, от «Нечаянных радостей», по разной информации, осталось немногое: черное пальто Соловей из финальной сцены, парик из первого эпизода и шляпы. В результате, костюмы пришлось брать готовые, из подбора, конечно, образ михалковской Воскресенской близок хамдамовской Вере Николаевне (от интонацией игры до макияжа), но это не плагиат.

Елена Соловей рассказывает в интервью:

«Я оказалась единственной, кто соединил эти две картины: «Рабу любви» и «Нечаянные радости», но не чувствовала себя предательницей по отношению к Хамдамову. Недоброжелатели утверждали, что Михалков украл у Рустама парики и костюмы. В парике из «Нечаянных радостей» я появляюсь лишь на несколько минут, когда идут кадры черно-белого кино, в котором снимается моя героиня. А что касается костюмов, то денег на пошив новых просто не хватало и костюмеры подобрали мне одежду на «Мосфильме», из «Нечаянных радостей» взяли только черное пальто, в котором Ольга Вознесенская уезжает на трамвае в финальной сцене».

Безусловно, огромные шляпы, украшенные цветами и шляпами и отсылающие к моде начала века, задают тон в гардеробе героини Соловей. Светлая блузка с оборками и узкая приталенная юбка, немного расширяющаяся книзу — ближе к моде начала века, когда фигура женщины должна была быть похожа на цветок: узкий стебель тела венчал цветок — головка с пышной прической и огромной шляпой. Заметьте, как тонко сочетаются костюмы героев в этой сцене: зеленая жилетка Потоцкого и зеленая юбка Воскресенской, Алина Будникова проделала отличную работу, особенно учитывая обстоятельства этой работы.

Прекрасен сиреневый ансамбль: воздушное многослойное пальто, прихваченное поясом на талии, из-под которого виднеется белое платье, украшенное вышивкой и кружевом (длиной чуть выше щиколоток), сумочка, перчатки и тюрбан с розой. Стилистически оно, на наш взгляд, наиболее близко эпохе второй половины 1910-х гг. из всего гардероба актрисы.

Впрочем, не менее интересны и другие костюмы Ольги: прямое бархатное сине-зелено-коричневое платье с фантазийным рисунком, очень в стиле Мариано Фортуни (и силуэтом и цветом), зефирно-белое платье, многослойное желто-черное (мы видим его пару секунд), черное платье с золотой вышивкой, в котором героиня снимается в последнем эпизоде.

Меховая курточка на Елене Соловей ранней осенью на юге смотрится странно, но этот выбор оправдан сюжетом, она кутается в меха, чтобы согреть себя, застуженную просмотром страшной хроники террора, шляпа-тюрбан, расшитая пайетками дополняет этот траурный образ.

Черно-белый ансамбль героини в сцене объяснения в любви уже намекает на драматичный финал, а последующая трагическая развязка просто требует траурного черного в одежде и макияже актрисы.

Любопытные детали

• Савва Яковлевич Южаков (Олег Басилашвили), перефразируя Евгения Бауэра с его девизом «Прежде всего красота, потом правда», говорит: «Какая там правда, главное — красота!»
• Александр Адабашьян, художник-постановщик фильма: «Совершенно неожиданно выяснилось, что это была любимая картина Мэрил Стрип! У неё даже хранилась кассета, затёртая до дыр».
• Фрагмент заявки А.С.Кончаловского и Ф.Горенштейна на сценарий «Нечаянные радости»: «…В России многотысячный зритель выбрал В.Холодную. Отчего же эта простая русская женщина стала нужной своему времени? Удивительная судьба выпала этой актрисе, и еще удивительнее то место, которое заняла в истории русского кино первая звезда экрана. Революция застала актрису на юге, где проводились в то время съемки очередного фильма. Холодная стремилась в Москву, но, связанная контрактом, вынуждена была остаться на занятом белыми юге с матерью, сестрой и двумя маленькими дочерьми. Представляя для предпринимателя чисто коммерческий интерес, актриса была вынуждена выступать в одном и том же образе из фильма в фильм. Легко себе представить, как трагически оборачивался такой успех для актрисы, сознающей, как оторваны от действительности упаднические фильмы, в которых она снималась. А действительность была наполнена поражавшими разум событиями. Страна содрогалась от жесточайшей борьбы с контрреволюцией и интервенцией. Юг России был оплотом белой гвардии. В Одессе хозяйничали интервенты. Большевики были вынуждены уйти в подполье, но борьбы не прекращали. В кино тоже шла борьба — художники пытались вырвать кино из рук торгашей, стремились быть причастными к самым актуальным политическим событиям. Действие фильма должно разворачиваться именно в этот период. Тревожное время наступило в Одессе. Деникинская контрразведка беспощадно подавляло растущее сопротивление подполья. Кинофабрикант торопился доснять фильм и вывезти все кинопроизводство за границу. Холодная была в смятении — для того, чтобы разорвать контракт, которым она была связана, необходимо было выплатить огромную неустойку. Денег не было. Деньги были потрачены. Ситуация складывалась безнадежная и безвыходная, если бы не неожиданная встреча. Однажды ночью в квартиру героини постучались. На пороге стоял раненый человек, его преследовали. Лицо было знакомо — вот уже две недели были развешаны фотографии большевика, разыскиваемого белыми. Женщины, не задумываясь, укрыли подпольщика…»

Материалы по теме:
Нечаянные радости «Рабы любви»
Мосфильм. 90 шагов. Раба любви
Софья Холодная Воспоминания о сестре // Советский экран 1990, №14
Н.А. Лебедев. «Очерки истории кино СССР. Немое кино: 1918 – 1934 годы»

Оцените