Два платья «Соляриса» (1972) Андрея Тарковского

«Во что одета Рея (героиня «Соляриса» Содерберга -[1]), я вообще не помню. А наше платье вы запомните навсегда«, — сказала в одном интервью Наталья Бондарчук, исполнительница роли Хари в фильме Андрея Тарковского «Солярис» (1972).

Это действительно запоминающееся длинное графичное платье теплых оттенков придумал Михаил Ромадин, главный художник. Нэлли Фомина, художник по костюмам, подобрала для пошива ткани по цвету и по фактуре, добавив куски замши, среди которых была и техническая замша для протирания оптики, из такой же были сшиты и светло-бежевые брюки Криса Кельвина (Донатас Банионис). Кожа в 1970-ые вообще была модным материалом, из кожи сшиты и синий пиджак и черная куртка Криса, коричневый пиджак Снаута (Юри Ярвет).

В сценарии был диалог, делающий акцент именно на платье (этот момент взят из книги, но С.Лем одевает Хари в белое платье) :

«— Где твои вещи? — только чтобы что-нибудь спросить, сказал он чужим голосом.
— Вещи?
— У тебя что… только это платье?».

В фильме же Хари, впервые появившись перед Крисом, берет свой портрет, где она в этом же платье и вязаной накидке, и с ним подходит к зеркалу. Такой, как на портрете, ее и запомнил Крис. Из глубин его подсознания Солярис и берет «материал», воссоздав до мелочей покончившую самоубийством жену Криса.

Дубль платья Хари был сшит заранее для сцены, когда Крис пытается расстегнуть застежку, но вдруг видит, что ее нет (это также момент из книги):

«В платье ты не сможешь надеть комбинезон, сними, — сказал он, роясь в шкафу. Она стала стягивать с себя платье.
Но тут выяснилась поразительная вещь: платье нельзя было снять, у него не было никакой застёжки.
Кельвин взял скальпель и разрезал ворот».

Что любопытно, Хари-2 уже сама разрезает свое платье, в последующих сценах, когда Хари будет поворачиваться спиной к камере, этого разреза не будет видно.

«Чтобы актриса могла надеть платье, плечевой шов не зашивался, а когда платье было надето, я зашивала его потайным швом. Андрей с интересом наблюдал, как это получается. Ромадин не предоставил эскиза платья сзади. Я решила, что вместо застёжки надо сделать шнуровку, такую же, как и на боку, чтобы акцентировать на ней внимание. Этот дубль платья сделан из так называемого «хлопчатобумажного пионер-сукна», которое выглядит достоверно, от оригинала его по цвету и фактуре не отличишь, — вспоминает Нэлли Фомина в книге «Костюмы к фильмам Андрея Тарковского». — В сценарии есть ещё одна важная деталь: «Он наклонился и приподнял короткий рукав её платья. Над похожей на цветок меткой от прививки оспы краснел след укола». Андрей утвердил платье с длинным рукавом, поэтому пришлось сделать разрез, чтобы след от укола всё-таки был виден. Порвать рукав платья Тарковский решил самостоятельно. С довольным видом, как ребёнок, взяв ножницы, он сделал надрез, потом указал гримёру, где именно надо имитировать след от укола. Всегда с интересом наблюдала, как Тарковский стремился всё сделать сам».

Эскиз вязаной накидки Хари также сделал Ромадин, а Нэлли Фомина подобрала нитки — некрученую пряжу-сырец. Пушистая пряжа отлично сочетается по фактуре с шероховатой поверхностью замши платья и его бежево-коричневой расцветкой, и в целом наряд героини создает ощущение уюта и домашнего тепла.

Ансамбль Хари поразительно вписывается в интерьер библиотеки, оформленной в классическом стиле, с деревянной мебелью, рамами картин, подсвечниками, люстрой и зелеными стенами. Все это такое «земное», и Хари на этом фоне тоже кажется принадлежащей Земле, а не космосу, Солярису. В другом эпизоде мы видим кадры видео, где жена Криса рядом с его отчим домом — опять же ее ансамбль замечательно гармонирует с пейзажем. И насколько же чужой Хари кажется в стерильно-белых хай-тек интерьерах космической станции.

Эскиз Михаила Ромадина к «Солярису»

В одной из сцен («Зеркальная комната»), не вошедших полностью в фильм, Кельвин находится в болезненном состоянии, и в его комнате вдруг появляются и жена и мать (Ольга Барнет). Они стоят к нему спиной, у них одинаковые прически, сорочки и вязаные накидки.

Из книги Нэлли Фоминой «Костюмы к фильмам Андрея Тарковского»

Впрочем, и другое платье матери Криса, связанное крючком и состоящее из отдельных элементов, силуэтом близко замшевому платью Хари, тоже сшитому из кусочков. В сценарии о её костюме сказано: «Она была в своей обычной юбке и кофте, но босая. Голова её была повязана чистым платком. В руках она держала узелок». Как рассказывает в своей книге Нэлли Фомина, первый эскиз платья матери, выполненный Михаилом Ромадиным, сделан точно по этому описанию. Но Тарковский попросил подумать о другом варианте:
«Неоднократно я подходила к Андрею Арсеньевичу с вопросом, какой именно нужен образ, в каком костюме эта героиня может появиться в картине. Но он всё время уходил от ответа: «Отстань от меня. Сделай так, чтобы мне понравилось». Я предложила один вариант длинного платья, Андрей его не утвердил. Потом я показала ему другой эскиз, объяснила, что это будет вязаное платье. Этот вариант Тарковскому понравился. Чтобы принять окончательное решение, он всегда хотел видеть уже готовый костюм. (…) Во время подготовки к съёмкам объекта «Библиотека» мы с Ольгой Барнет, одетой в новое вязаное платье, появились для его утверждения. Тарковский увидел и без паузы сказал: «Ну, вот. Тo, что надо».

Эскиз Нэлли Фоминой. Из книги Нэлли Фоминой «Костюмы к фильмам Андрея Тарковского»

По словам Нэлли Фоминой, ее решение с длинным платьем для матери Криса — необычное, так как в в начале семидесятых все ходили в мини. Но Тарковский любил именно такие: «Андрей Арсеньевич находился в простое, долго не работал. Как-то, перед 1972 годом, Лариса, жена Тарковского, предложила встречать Новый год у них дома в длинных платьях, чтобы порадовать Андрея: «А то такая тоска…». Она надела платье, которое ей сшила мама, а я пришла в платье, сшитом мной из сатина-либерти. Когда мы вышли к новогоднему столу, Андрей обрадовался, благодарил за атмосферу праздника: «Ну, и порадовали вы меня, девчонки!», — вспоминает Нэлли Фомина в своей книге.

Что любопытно, по словам Михаила Ромадина, ни он, ни Тарковский не любили научную фантастику и ее эстетика, воплощенная «Космической одиссеей» Стенли Кубрика, им была чужда. «Я предложил обмануть всех – спроектировать космическую станцию, основной объект фильма, ни как «летающую тарелку», кружащую над планетой Солярис, но как московскую квартиру с прямоугольными комнатами, с книжными шкафами, окнами с форточками, а за окнами – сосульки. Из этой идеи могла родиться комедия на тему Солярис. И эта идея привела в восторг Отара Иоселиани. Но целиком она не была принята. Некоторые отголоски ее остались в фильме – библиотека – полоски бумаги за иллюминатором, шуршание искусственного ветра, как листва деревьев», — рассказывает Ромадин. Она также нашла отражение в «костюмной» части, поскольку даже на станции ее сотрудники ходят в «земной» одежде, а не в какой-либо космической спецодежде, как часто бывает в научной фантастике.

«Почему-то во всех научно-фантастических фильмах, которые мне приходилось видеть, авторы заставляют зрителя рассматривать детали материальной структуры будущего, — говорил в интервью Андрей Тарковский. — Более того, иногда они (как С. Кубрик) называют свои фильмы предвидениями. Невероятно! Я уже не говорю, что для специалистов «2001 год: Космическая одиссея» во многих пунктах — липа. Для произведения искусства липа должна быть исключена. Мне бы хотелось так снять «Солярис», чтобы у зрителя не возникало ощущения экзотики. Конечно, экзотики технической. Например, если снять посадку пассажиров в трамвай, о котором мы, допустим, ничего не знаем и никогда его не видели, то получится то, что мы видим у Кубрика в эпизоде прилунения космического корабля. Если снять то же прилунение, как трамвайную остановку в современном фильме, то все станет на свои места. То есть психологически создать для персонажей не экзотическую, а реальную, привычную среду, которая через восприятие ее героями фильма будет внушена зрителю. Поэтому подробное «разглядывание» технологических процессов будущего превращает эмоциональный фундамент фильма как художественного явления в мертвую схему, претендующую на правду, чего нет и не может быть».

Оба платья сейчас можно увидеть в музее Мосфильма.

[1] В фильме Стивена Содерберга «Солярис» (2002) Наташа МакЭлхоун играет Рею на станции в темно-бордовом облегающем платье миди без рукавов, затем в темно-синем костюме, художник по костюмам — Милена Канонеро. С учетом плохого освещения на станции и постоянных крупных планов, одежде Реи не придается никакого значения.

Материалы по теме
Михаил Ромадин
Тарковские жертвоприношения
Наталья Бондарчук: Я хотела зарыть «Солярис» в огороде
Н. Абрамов. Диалог с А. Тарковским о научной фантастике на экране
Нэлли Фомина. Костюмы к фильмам Андрея Тарковского